Курс на «чистую» энергию тянет огромные опасности для Рф из-за специфичности отношений власти и бизнеса, считает аналитик Миша Крутихин.
Мир начинает жить по жестоким правилам, к которым придется приспособиться через издержки и лишения.
Заявление советника Владимира Путина, специального представителя президента РФ по вопросцам атмосферного климата Руслана Эдельгериева, в каком он высказал опаски насчет того, что Наша родина сейчас отстает от группы промышленно развитых стран, равномерно формирующих «климатический клуб», в который не войдут страны с «углеродоемкой экономикой», вызвало жив энтузиазм в русских СМИ.
Но у тех, кто знаком с темой конфигурации атмосферного климата по русским медиа, к высказываниям Эдельгериева могут появиться недоуменные вопросцы, так как формально Наша родина, к примеру, в отличие от США, из того же Парижского соглашения (ПС) по климату 2015 года не выходила. Больше того, в 2019 оно было подписано премьером Дмитрием Медведевым.
О том, какие опасности для Рф появляются в мире, больше осваивающем «зеленоватую» энергетику, обозревателю «Росбалта» поведал аналитик нефтяного рынка, партнер русского консалтингового агентства RusEnergy Миша Крутихин.
— Если взять сообщения официальных СМИ, то выяснится, что у нас с заботой о климате, вроде бы, все в порядке. Наша родина в 2019 году «приняла» Парижское соглашение по климату. Чем в таком случае вызвано беспокойство советника президента?
— Наша родина приняла Парижское соглашение постановлением правительства, но не ратифицировала его. С Эдельгериевым можно согласиться на 100 процентов. Единственное замечание — он гласит о дилемме весьма мягко. Указывает имеющиеся задачи, но верно их не обозначает, так как сам часть данной нам команды.
— Представитель Кремля гласит о некоем «клубе» западных государств, которые типо соединяются воединыжды для того, чтоб преследовать цели «зеленоватой» энергетики…
— Это не клуб, это уже набор общеевропейских правил, которым, судя по всему, придется подчиняться и иным государствам. На данный момент уже и америкосы к ним подключаются. Правила эти будут жестоки. К примеру, если компания захотит поставлять свои продукты либо инвестировать, затевать какие-то проекты на местности Евросоюза, ей нужно будет обосновать, что в собственной вкладывательной политике она держится правил ЕС. Другими словами проводит политику заботы о окружающей среде, стремится к нулевому выбросу парниковых газов и так дальше.
И вот если компания не сумеет обосновать, что ее инвестиции преследуют эти цели, то она просто не сумеет вкладывать средства в Европе. Не пустят такую компанию туда и в качестве поставщика тех либо других продуктов.
Но обосновать подобные вещи будет достаточно тяжело. К примеру, нашему «Газпрому» придется убеждать, что при добыче и транспортировке газа так именуемый «карбоновый след» при действии на атмосферу находится в каких-либо определенных границах и не превосходит их.
— «Карбоновый след» — это что?
— Это тот выброс в атмосферу парниковых газов, в каком содержится не только лишь углекислый газ CO2, потребляемый растениями, который сам по для себя негативно повлияет на изменение атмосферного климата на Земле, но, например, и метан, добываемый и транспортируемый «Газпромом». А метан, меж иным, исходя из убеждений действия на атмосферу, в триста раз опаснее углекислого газа.
Так что придется обосновывать, что метановый след не вредит атмосфере и не делает доп выбросов.
— Что такое углеродный налог?
— Это увлекательный момент. Углеродный налог будет взиматься за выбросы в атмосферу. Если русская компания кое-где в Европе не обоснует, что ее выбросы находятся в границах допустимого, то ей придется платить этот налог. Это повлечет за собой увеличение цен на наши продукты, приведет к наиболее низкой конкурентоспособности русских нефти и газа на мировом рынке.
Кто будет за это платить? Пока мы не лицезреем, чтоб меж нашими компаниями и правительством тут был найден общий язык. Углеродный налог будет возложен на коммерческую компанию, но правительство сколько получало с нее, столько и будет получать. Потому русские нефтегазовые компании не соображают, как это все будет работать. У их и так себестоимость нефти и газа высочайшая, а если придется платить к тому же этот налог, все станет совершенно катастрофично. Предоставит ли им правительство какие-то льготы — пока большенный вопросец.
Но факт, что общее рвение потребителей во всем мире к «незапятанной» энергии может весьма плохо сказаться на Рф, так как у нас дела меж государством и компаниями похоже на откровенную обдираловку.
— Руслан Эдельгериев отметил, что «группа промышленно развитых стран» может в дальнейшем накладывать запреты на финансирование различных углеводородных проектов, в том числе, в Арктике. В связи с сиим у меня вопросец, а что, фактически, может помешать Рф развивать добычу нефти и газа в этом регионе?
— Во-1-х, добыча нефти и газа в Арктике — очень дорогостоящее занятие. Себестоимость продукции будет весьма высочайшей. Если газ еще там можно добывать, то с нефтью будет все сложнее и сложнее, поэтому что на арктическом шельфе ее фактически нет. Во-2-х, Арктика весьма чувствительна к малейшему действию на ее экологию. След от вездехода в тундре не зарастает больше 100 лет. Потому арктический проект — постоянно весьма чувствительный в плане действия на окружающую среду. Соответственно, проекты в Арктике будут находится под пристальным вниманием мирового общества.
Могут накладываться запреты на финансирование проектов в Арктике и на приобретение нефти, добытой с нарушением целостности окружающей среды. Почти все компании уже понесли обязанные утраты. Так, к примеру, фактически закрылась разработка месторождений нефти и газа на шельфе Аляски.
Дискутировал Александр Желенин
Источник: